Петька и Василий Иванович в мире World of Tanks

Блеснул в последний раз прожектор, за спиной с легким шумом повернулся лифт - и вот легендарные герои космоса и земли, покорители пространства и времени Василий Иванович Чапаев со своим ординарцом Петькой, отдуваясь, вытащили ракету на перрон.
- Ну наконец-то дотащили, Василь Иваныч... Тяжелая - я уж думал, не донесем.
- Да уж, Петька, дни нынче не легкие... А ведь было время, - вспомни, Петро! - когда мы, чтоб Галактику спасти, просто таблички на вагонах меняли!
- Да-а-а... Как щас помню... Аж сердце ноет...
- Ладно... Хорош тут... ностальгиями заниматься. Дело пора делать. Надо, чтобы эта ракета в руки инопланетянам не досталась, а то вся планета в порошок обратится - помнишь, что Фурманов говорил?
- Помню - что я, дурак, что ли?
- Ну, это к делу не относится... Раствор где?
- В кустах, как полагается, товарищ комдив!
- Неси!
Кряхтя, Петька подкатил огромный баллон и, скрутив крышку, начал острожно наполнять выдолбленную прямо в бетоне канаву.
- Ну вот, а теперь осторожно опускаем туда эту треклятую ракету... ОСТОРОЖНО, Я СКАЗАЛ!!!

***
- Ну и что ты, Петька, наделал?
- А что такого? Как и требовалось по инструкции - уничтожил ракету.
- Что такого? Еще б чуть-чуть, и ты бы, инструктор, ее бы вместе с планетой уничтожил, и инопланетяне тебя за это своим орденом наградили. Посмертно. Ты чего ее с размаху в раствор макнул?
- Так ведь это вы сами закричали - я и выронил.
- Выронил, как же... Твое счастье, что все одной платформой ограничилось.
- Да ладно, Василь Иваныч, все одно она не наша, а ихняя, инопланетняя. Пусть сами ее теперь и соскабливают. Наше дело сделано.
- И на том спасибо. Эй, Анка! Видала там через монитор? Наше дело в шляпе!
- Вижу, вижу, - с иронией начала барабанить на компьютере Анка, - вы там посмотрите, сапоги ваши не обгорели?
- Хорош шутковать, Анка! Мы и так черт знает сколько локаций промучались. Главное - квест окончен. Давай, возвращай нас отсюда!
- Сейчас, защитнички мои, одну минутку хоть потерпите?
- Подождем - и не столько ждали!
В ожидании Петька присел на чудом уцелевший кусок платформы.
- Эх, надоело мне, Василь Иваныч, по мирам да временам этим кататься. Всюду одни инопланетяне, цари да наглые комиссары. Хоть волком вой. Нет, чтобы авторам что-нибудь такое придумать...
- Что такое? - улыбнулся Чапаев.
- Ну, не знаю... такое... такое!.. что-нибудь этакое. Чтоб хоть немного нескучно было.
- А мне, Петр, и в родном Гадюкино приключений хватает, всю бы жизнь так и пролежал бы на кушетке... Это в тебе задор юношеский свербит не по возрасту. А нам, героям былых битв, пора уже быть на заслуженном отдыхе, прихлебывать самог... чаек, да о жизни вспоминать.
- Да, в вашем возрасте не разгуляешься, - согласился Петька, закуривая папироску.
Это было опрометчиво. Чапаев нехорошо зашевелил усами, что всегда служило верным признаком приблежающейся бури.
- Ты на что это, Петруха, намекаешь?
Обычно чуткий на опасность получить по шее, теперь, Петр, раслабленный после завершения задания, не почувствовал недоброго.
- Так вы же сами, сказали, что, мол, вам, старикам, в вашем возрасте пора лежать на печи, да былое вспоминать, а молодым дорогу...
Сказать это в лицо Чапаеву было все равно что бросить окурок к полковой артсклад - что, правда, Петька однажды благополучно и сделал. Результат был аналогичный.
- Что ты сейчас сказал?!! - вскочил Василий Иванович. - На мое место, что ли, метишь?! А ну, иди сюда! Щас я тебе наряд вне очереди в полный фронт выпишу!
Петька тоже вскочил:
- Василь Иваныч... Товарищ комдив... Вы меня не так поняли...
- Ах, вот как! Ладно, тогда как тебя понимать надо, а? Даю три секунды на объяснение!
Петька затравлено оглянулся. Придумать более удобное объяснение за три секунды было невозможно, а дольше Чапай себя сдерживать бы не стал. Со скоростью компьютера Петр просчитал все варианты спасения и оставшиеся две секунды использовал, чтобы в три тигриных прыжка достигнуть дверцы лифта.
Но охотник не собирался упускать добычу.
- Стой, дезертир! Врешь, не уйдешь! - вскрикнул Чапаев, проявив для своего возраста действительно не меньшую прыть.
Последнее, что запомнилось им обоим - свет открывающегося лифта и визг Анки откуда-то сверху...

***
Петька, улыбаясь, приоткрыл глаза. Над головой было голубое небо, откуда-то слышался тихий шелест листвы и пахло родным запахом травы. "Гадюкино..." - подумал он с нежностью. Родимый край... Трудно не узнать это голубое безоблачное небо, пение птиц... Стоп. Птицы? Небо? В Гадюкино обычно пели петухи да коровы, а небо там было, как всегда помнил Петька с красивыми пышными облаками.
Петр с трудом поднял отяжелевшую голову. Вокруг простиралось какое-то явно незнакомое поле с холмами и перелесками, раскинувшийся невдалеке город и длинная речка.
"За городом, что ли, приземлились?" - удивился Петр. Оглянувшись, он увидел какое-то темное пятно, формой и видом напоминающее героического комдива, запутавшегося в бурке.
- Василь Иваныч... А, Василь Иваныч... Вы живы?
- Эх! - очнулся комдив. - Что? Да, Петруха, жив... наверно. Хотя... Это еще надо выяснить.
Он поднялся на ноги, протер глаза, и, встав знаменитую позу - раздвинутые ноги и сжатые кулаки - принял привычный вид.
- Так... Это что же такое с нашей деревней-то сделалось? А, Петр?
- Да шут его знает, Василь Иваныч... Но мне нравится. Поле какое, леса, природа... Красотища! Да что там, вы поглядите, как Гадюкино выросло - не узнать. Настоящий город! Может, Фурманов уже статус области для нас выбил? А Урал-то, Урал... Вы поглядите только, Василь Иваныч! Раскинулся-то как, вырос! Эх, да ведь красотища какая!
- Ну, то, что Урал вырос, это ты, Петька, не радуйся, это не всегда хорошо... Хотя в чем-то ты, пожалуй, прав. Похорошело наше Гадюкино, раскинулось вширь да вверх, и природа ярче стала. Даже удивительно. Давно, видать, нас дома не было за время задания.
Чапай хотел еще что-то сказать, но тут сзади послышался какой-то странный лязг, который постепенно нарастал.
Герои повернулись и окаменели. Из-за холма прямо на них выезжала целая бронетанковая колонна - четыре танка разных размера, две танкетки и какая-то пушка на гусеницах.
Глаза Петьки округлились:
- Ой! Ой, Василь Иваныч... Это что такое?!
- Это... Это... Это, Петька... бежим, прямо на нас едет!
Взяв ноги в руки, героические красноармейцы отбежали в ближайший лесок и, тяжело дыша, вцепились взглядом в бронеколонну, которая мирно последовала через поле к городу.
- Петька, ущипни меня! Я брежу!
- В смысле, ущипнуть? Куда?
- Да никуда, оболтус! Ты тоже сейчас танки видишь?
- Тоже, Василь Иваныч! Аж... шесть... семь штук! Как же это объяснить?
- А что тут объяснять, Петр? Дело ясное - белые в огород... Тьфу, белые в городе!
- А может, это все-таки наши, Василь Иваныч? Вдруг тут за время нашего отсутствия Фурманов таки добился, чтобы ему танковую армию дали, как он обещал?
- А я тебе утверждаю, Петр, что танки эти беляцкие, никак иначе. Сплошная интервенция и прочая гадость! Иностранный враг на мирных огородах республики!
- Откуда в вас, товарищ Чапаев, такая уверенность?
- Эх ты, неуч. Вот скажи, когда Фурманов лекции в клубе читал, ты где был? На пасеке у Кузьмича - либо мед воровал, либо самогонку дегустировал. А я вот, пока ты прохлаждался, на пол-литинформациях про танки слушал! Так вот, Петруха, там танки-то все не наши - немецкие, американские, британские... и вообще.
- Так там на некоторых вроде красные звезды были...
- Маскировка, значит, чтоб хитрее подобраться. Наши танкисты бы с иностранцами на одно поле бы не выехали.
- Так что же делать, Василь Иваныч?! Одна эта колонна наша Гадюкино в труху перемолет!
- Спокойно, боец, и не таких врагов побеждали. И эти наймиты Антанты еще пожалеют, что приехали к нам на этих жестянках... Ну-ка, пойдем в лес.
Петька сделал шаг назад:
- С чего это у вас, товарищ комдив, такой резкий переход? Я понимаю ваше возбуждение и обиду, конечно...
- Тьфу ты... И почему это, Петька, у тебя все мысли в сугубо извращенной форме? Не боись, учить я тебя буду... Как с танками бороться. Только место надо поукромнее выбрать, а то кто его знает, может, за ними и пехота пойдет.
Недолго думая, герои углубились в лес, пока не вышли к какой-то горке. Кое-как взобравшись на нее, они встали на вершине и начали смотреть на город. Чапаев приставил бинокль к глазам. Город действительно сильно изменился. В центре были каменные дома с удобными дорогами, вокруг были разбросаны домики с оранжевыми крышами. Рядом с городом шла речка, а через нее - железная дорога.
Чапай сел на камень, сунул руку в глубокий карман своих шаровар и достал семечки, бросив их прямо на камень.
- Вот, Петька, смотри и учись - сейчас я тебе буду рассказывать основы противотанковой борьбы!
Чапаев разложил семечки в какую-то замысловатую фигурку и спросил:
- Помнишь ли ты, Петр, как я тебя учил на медведя ходить?
- Еще б не помнить. Я эту фразу надолго запомню. "Стрелять медведя надо в глаз - чтоб шкуру не испортить. А теперь бери ружье, и без разговоров!" Я эту фразу надолго запомню. Тем более, этот урок был единственный.
- Так вот - забудь, что я говорил! Танк - это не медведь. Ему как раз шкуру пробить надо всеми силами. Грубо говоря, танк - это что-то вроде броневика, только больше. Так что методы борьбы практически те же.
- А может, как мы в прошлый раз броневик у казаков остановили, помните?
- Э... нет, Петька, с танком это не пойдет. Он побольше будет, пока ты по обе стороны от него деревья пилить будешь, он из них гусеницами щепок понаделает.
- Тогда может мы с ними, как с тем броневиком, что мы у каппелевцев отняли?
- Нет, Петр, как в тот раз не получится. Вскочить-то на танк ты вскочишь, а вот прикладом ствол погнуть по крышке забарабанить - не получится. Стволы у танков побольше будут, да и потолще. Лучше всего бить его прямо артиллерией в бок или сзади. А если нет артиллерии - тогда гранатами или пулями бронебойными.
- Да откуда же мы это все здесь возьмем?!
Чапаев задумчиво разгладил усы:
- Твоя правда, Петька. Ничего этого у нас нет. Как всегда, придется встречать врага с голой... в смысле, с шашкой наголо. Ничего, прорвемся. В твердых руках никакой танк против доблестного командира не устоит! Вот как думаешь, Петька, что лучше - танк или лошадь?
- Ну... что?
- Лошадь, конечно, Петруха! Любой танк он когда-нибудь да остановится, а лошадь пощиплет травку и дальше бежать. Опять же - ты на танке можешь сорок верст высидеть? Вот! Ты же не железный. А главное - у танка самое слабые места это гусеницы да пушка. Вдаришь по гусеницам - танк обездвижен. А вдаришь по пушке - еще и обезоружен. Хочешь, бери его голыми руками!
- Хех... Прямо как с нашей Анкой... Только с ней никогда так не получалось.
- Не время сейчас о былом вспоминать, не время. Сначала с настоящим разберемся. Раз в плане техники мы ограничены, будем бить противника партизанскими методами - с помощью подручных средств.
- Ой, а как это, Василь Иваныч?
- Ну, перво-наперво надо научиться маскироваться. Вот смотри сюда. Когда на нас наступает танк - где должен быть командир?
- Впереди?
- Не-эт! Командир должен быть вдалеке и с какого-нибудь возвышенного места наблюдать картину боя, подсказывая ее бойцу. А боец в это время в кустах.
- Гы-гы-гы...
- Отставить смех! В кустах он должен быть не просто так, а вот по какой причине...
И две папахи склонились над семечками...

***
- Ну, запомнил?
- Так точно, запомнил, Василь Иваныч!
- Повторим. Вот это что за пылесос?
- Т-34!
- А это?
- Матильда!
- А...
- Тигр, Шерман, два французских Мауса, Т-60, Су-25, Лорейн, Пэтэха...
- Ну ладно, ладно. Вижу, понял. А теперь, боец, вперед, на поле битвы!
- А вы?
- Тьфу ты, бестия. Я ж тебе объяснял, что командир должен наблюдать... с возвышенного места... В общем, я тебе знаки подавать буду, понял?
- А, ну да. Виноват, запамятовал, Василь Иваныч.
- Голову не запамятывай, Петька. Она тебе пригодится. А то как ты знаки видеть будешь? Ну, а теперь вперед!
Петька осторожно слез со скалы и, поправив брюки, пошел в гущу леса.
Через некоторое время он добрался до конца опушки и осторожно выглянул наружу. Танков рядом не было. Петька быстро перебежал поле и пошел дальше в город.
- Да-а-а... Гадюкино - не узнать! Много здесь за наше время понастроили. Все новое, незнакомое. Может, и баню наконец сделали?! Было бы здорово. Василь Иваныч так и говорил: "Пока не настанет мировая революция - не до бани нам, Петька!" А тут, судя по виду, не только мировая революция, но и уже коммунизм в самом разгаре!
Наконец Петр вышел на центральную площадь. Вокруг все еще было пусто, хотя где-то в соседних кварталах слышался рев моторов и выстрелы. Петр оглянулся и пошел в ближайший дом. Через пару минут изнутри послышался громкий грохот, и Петька выскочил изнутри как пуля.
- Фу... Думал уж, меня совсем завалит. Хорош был бы диверсант. Совсем запустили домик, видать, давно война идет. Ну, зато инструментом разжился...
Петька любовно осмотрел старую металлическую лейку, которая была в его руках, а потом, лихо гикнув, размахнулся, и ударил ее об стенку так, что отскочила насадка.
- Ну вот, готово! Осталось до речки дойти.
Пригибаясь как во время минометного огня, Петька побежал через улицу. Уже достигнув середины, он вдруг боковым взглядов заметил движение слева. Из-за угла резво выезжала самоходка ПТ.
- О-о-ой! - сказал Петька и не успел больше придумать ничего более осмысленного, как оказался у речки.
- Фух, - изрек Петька еще одну мудрую мысль за сегодня, и спешно принялся за работу. Внезапно он остановился, выпрямился во весь рост и спросил у пейзажа:
- А какие будут эти знаки?

***
Танк Шерман ехал по улице, разыскивая Т-60, который только что ускользнул прямо у него из-под носа с 24% прочности. Себя Шерман ощущал более чем уверенно - уже подбив двоих, он имел целых 90% прочности. Однако и Т-60 не стоило недооценивать - маневренность у него гораздо выше, как и скорость, а удача любит смелых. Кто знает, может быть, сейчас он заходит к нему с тыла?
Вдруг в пролете между двумя какими-то клумбами мелькнул красный силуэт. Шерман с трудом удержался, чтобы не выстрелить. Похоже, мерзавец и впрямь заходит с тыла. Он явно не догадывается, что его ждет. Шерман осторожно зашел за поворот. Действительно, круглобашенный Т-60 шел на захват, направляясь к проулку. Шерман, затаив дыхание, дождался, когда силует вполз в зеленый прицел, окрасившись красной линией, и выстрелил.
В ту же секунду ему разорвало ствол.
- Урра! - радостно закричал Петька, пригнувшись за колонкой, и торжествующе поднял лейку.
- эх! Расцеловать тебя, дорогуша бы!.. Хотя нет. Потом как-нибудь. Приберегу поцелуи для радостных девушек освобожденного Гадюкино, которые рады будут отблагодарить своего героя.
Хитрость сработала. Жидкая грязь, которую Петька залил из лейки в ствол Шермана, спрыгнув с дерева ему на башню, закупорила пороховые газы, и теперь ствол танка напоминал банановую кожуру после извлечения плода. Шерман беспомощно водил пушкой, не понимая, что происходит. Петька, не теряя времени, подбежал и, взобравшись на башню, начал стучать лейкой о люк:
- Эй, ты! По-русски понимаешь? Выходи, агрессор! Выходи, сволочь антантовская, сейчас я тебя пролетарским судом судить буду!
Шерман двинулся с места взад-вперед, но Петька держался прочно.
- Эй, в танке? Там меня слышно? Что, мехвод контужен, что ли? Вылезай добровольно - я тебя за это сразу расстреливать не буду! Сразу, в смысле не буду, так - сперва помучаю.
Но пока Петька радостно барабанил дном лейки о люк, сзади послышался нехороший рокот, и Петр затылком почувствовал сзади опасность - годы, проведенные с легендарным комдивом, не прошли зря. Быстро вскочив, Петр спрыгнул на клумбу, спрятался за стеной и только тогда выглянул наружу. На улице стол огромный, гордый, как горный орел на краю утеса, длинноствольный Лорейн, блиставший своей новенькой краской. Он направил свой ствол на Шермана и, насладившись секундным превосходством, выпустил снаряд.
Шерман дернулся и дал задний ход, пытаясь уйти от стрелка. Лорейн даже не стал его догонять - он продолжал методично стрелять по Шерману, лишая его прочности. 62%, 40...
Петр быстро подскочил к Лорейну сзади и вытащил из-за пазухи разысканный в окрестностях гаечный ключ...
Последний выстрел - и Шерман с громким взрывом превратился в груду обезображенного металла, разбросав пылающие обломки. Лорейн удовлетворенно повел башней и дал ход вперед, собираясь выйти из города.
Но тут танк дернулся, и Лорейн обнаружил, что он со скрежетом тянет по асфальту гусеницу!
- Эх... - с сожалением сказал Петька, отшвыривая колесо, - только три успел снять. А когда-то, как щас помню, мы с Василь Иванычем за пять минут колеса с автомобилей не только снимали, но и загоняли... За хорошие деньги...
Однако долго наслаждаться воспоминаниями Петр не собирался. Лорейн, который обнаружил, что часть его колес исчезла, начал разворачиваться. Гусеница спала с "больной" половины катков. Лорейн остался "обутым" только наполовину. Неудивительно, что увидев скрючившегося за кучкой досок человека с гаечным ключом и лейкой, Лорейн выстрелил, не целясь. И промахнулся.
Петр испуганно вскрикнул и, бросив свое снаряжение, бросился за угол. Огромный стальной гигант с натужным ревом, с трудом потянулся за ним, подняв ствол. В грохоте и скрежете оставшейся гусеницы слышался душераздирающая ненависть оскорбленного титана.
За уголом раскинулся небольшой и совершенно пустой, если не считать двух-трех деревьев, парк. Его окружали довольно-таки высокие стены с решетчатым забором, который перемахнуть без посторонней помощи было невозможно. Лорейн застыл на месте, прикидывая, куда мог деться подлый диверсант, а потом нерешительно пополз вперед. Его гусеница и "больная" половина оставляла на земле странный и причудливый рисунок, способный привести к недоумение любого разведчика. Лорейн медленно прополз до конца стены. Стальная грудь великана легко пробила кирпичную кладку, обрушив кучу обломков на тротуар, но и на улице никого не было. Лорейн удивленно замер. Исчезновние подлого вредителя было, пожалуй, необъяснимым.
Вдруг сверху с дерева ему на башню спрыгнул Петька и, простучав по обшивке сапогами, резво вскочил на тротуар. Расставив ноги, он повернулся лицом к Лорейну и радостно сказал:
- Ух ты... ну, дядя! А я уж думал, отсюда и не выберусь. Спасибо, как говорится, за помощь! - и, подмигнув, Петька неторопливо пошел вверх по улице.
Если бы у танка была челюсть, она бы сейчас упала вместе в кучу кирпичных обломков. Лорейн был так поражен, что даже не сразу выстрелил по негодяю. Но когда Петька уже отошел на приличное расстояние, Лорейн пришел в себя. Он мигом поймал в значок прицела зеленую фигурку. В последнюю секунду перед выстрелом он увидел в прицел, как лопоухий нахал обернулся и еще раз ехидно подмигнул ему. Ты за это расплатишься...
В ту же минуту Лорейну разорвало дуло, и он с оглушительном ревом взорвался. Петька развернулся. Перед ним, наполовину высунувшись на улицу, горела черная гора обугливающегося железа. Вытянутый кверху черный разорванный ствол походил на протянутую в последнюю минуту руку покойника. Петька радостно подпрыгнул:
- Уррра! Сработало!
Действительно, героический ординарец не был бы героическим ординарцем, если бы так легко дал себя взять. За пазухой у него еще был козырь - несколько газетных свертков с мокрым песком, которые он ловко сбросил с дерево прямо в дуло ничего не подозревающему врагу.
- Мехвод контужен отныне и навсегда! - удовлетворенно подвел завершение картине Петька. - Как говорится, поехали в лес за гробами. И ничего личного! Кто к нам с танком придет - тот от того и упадет!
Поправив чуб, Петька повернулся и улыбаться ему сразу расхотелось. Наверху неподвижно стоял французский Маус, наблюдавший всю эту картину.
- Так... - медленно сказал Петька, отступая назад. - Хороший танк... Хороший. Видишь, мы с Лорейном этим просто играли...
Но резко ударивший по газам Маус с этим, видимо, был не согласен.
Петр громко вскрикнул и метнуся в подворотню, но, не успев пробежать и пол-метра, резко остановился. На него летел очень похожий Маус. И, видимо, с очень похожими намерениями.
Развернувшись на 180 градусов, Петька, как заяц, запетлял по закоулкам. За ним неслись уже два противника, которые получили по рации сообщение о странном глюке, который губит и свои, и чужие танки. Петр выскочил на какую-то улицу и лихорадочно завертел головой. Взгляд его упал на верхушку скалы, где маленькая черная фигурка размахивала своими ручками:
- Василь Иваныч?!
Фигурка ожесточенно махала налево, к речке. Петька был поражен. Забыв, что Чапаев не может его слышать, он удивленно спросил:
- Что?! К Уралу? Да вы что, Василь Иваныч, там же меня как куропатку подстрелят! Уж вам-то да не знать!
Однако фигурка продолжала ожесточенно махать по направлению к реке. Вдруг и она застыла. Петька напряг зрение. Ему удалось разглядеть - Чапаев, нелепо взмахнув руками, вспрыгнул, чтобы упасть вниз. Через мгновение на вершине разорвался ослепительный даже на расстоянии сноп огня.
- Василь Иваныч!!! Товарищ Чапай!!! Вы живы?!
Но со стороны вместо таких знакомых чапаевских криков ужаса раздался быстрый лязг гусениц. Петька повернул голову. По переулку летели как гончие французские Маусы, разыскавшие наконец добычу. Петр бросился с места к реке. Конечно, он был не слишком натренирован в беге от разъяренных преследователей, но служба с Василь иванычем чего-то да значила. Петька изо всех сил мчался, ухитрившись побить рекорд своей ранней юности, когда ему пришлось убегать ночью с пасеки от взбешенных пчел и не менее взбешенного Кузьмича.
И тем не менее пехотинец танкисту не товарищ. Два Мауса стремительно сокращали расстояние до героического ординарца. А на его пути был еще целый квартал... Петька изловчился, прыгнул в первый попавшийся узкий переулок и затаился в нише, надеясь обмануть противников. Однако один из Маусов без смущения полетел за ним, в то время как второй пошел соседним переулком в обход. "Будьте вы прокляты, франзцузы глазастые", - подумал Петька и рванулся с места. И тут отказалось самое страшное - город кончился. Впереди были ровная как блюдце поверхность и узкая речка - а дальше ровное поле, на котором не была ни кустика.
Петр с ужасом подумал то же, что и в тот день, когда носатый инопланетянин наставил на него бластер: "Мама!!!" Силы оставили его, и он остановился, тяжело дыша. Не надеясь ни на что, кроме чуда, он оглянулся назад. Из переулка, рыча двигателем, уже выезжал зеленый самодовольный француз. "Кабы у этой стальной дуры были зубы - сейчас бы улыбался..." - подумал Петька почти равнодушно. Француз замедлил ход, увидев свое превосходство. Вот сейчас он наведет пушку и... Петька зажмурился.
БАХ!!!!
Через десять минут Петька все-таки решился приоткрыть левый глаз. Потом и правый. А потом он широко открыл оба глаза, а заодно и рот. У переулка догорали два мауса - тот, что только что выехал из переулка, и его товарищ, который, вылетев из соседнего выхода, повернул налево и врезался прямо в соседа. Болотная зеленая краска уже успела облупиться и почернеть от огня, а стволы пушек как-то грустно поникли. Французы походили на двух куриц, случайно упавших в костер - черные, обугленные и печальные.
- Положительно, мне везет... - растерянно выдал Петька. - Знать бы еще, почему... Рассказать Василь Иванычу - не пове...
И тут Петьку пронзила стршная мысль. Нет больше Василия Ивановича!!! Нету!!! И больше никогда не будет. И теперь уже нет рядом ноутбука и проклятого Прошки Нюхина, который бы воскресил комдива. И даже где Анка непонятно. И сам Петька неизвестно где и неизвестно когда - но теперь уже точно навеки без верного товарища.
Петька не выдержал. Хотя Фурманову он всегда говорил, что товарищ Чапай ему нужен только чтобы можно было у кого на пиво одалживать, это было, конечно, вранье. Петька сел и заревел, закрыв лицо руками:
- А-а-а-о-о-о... Хы-хы-хы... Товарищ комдив... Василь Иваныч... Родненький ты наш... На кого ж ты нас оставил... Ты ж мне всегда был... Как отец... Как мать... Как жена родная... Ну ладно, пусть не как жена... Но ближе тебя, товарищ Чапай, никого у меня не было, хы-хы-хы-хы...
Долго, наверно, пришлось бы проплакать ординарцу, но... Тут опять послышался столько надоевший за день ему звук - звук работающего мотора и стучащих по мостовой гусениц. Петька, забыв про слезы, поднял голову. Из прохода неторопливо выезжала немецкая танкетка. Петька испуганно ойкнул и, вскочив, помчался вдоль реки.
- Ма-а-а-а-ама-а-а!!!! Чапай! Анка! Кто-нибудь! Красноармейца убивают!
Курносая танкетка, поводив нерешительно стволом, начала нацеливаться на маленькую прыгающую фигурку в зеленый прицел...
Бах! - пролетел справа снаряд. Петька упал на землю, но через секунду вскочил вновь и, ополоумев окончательно, побежал через реку. Трудно было найти более неудачное решение - вода тут же налилась в сапоги, бежать стало труднее, Петр двигался в реке, тяжело рассекая упругие волны ногами. Бах! - пролетел слева снаряд. Петька оступился, рухнул в воду и поплыл, нелепо гребя руками. Танкетка, секунду поколебавшись, помчалась к нему, видимо, решив раздавить гусеницами.
- Врешь, сволочь, - выплевывая поднятый снарядом ил, продолжал еще на что-то надеяться разозлившийся ординарец. - Товарищ Чапай... и не через такие Ниагары... переправлялся... под пулеметным огнем.
"Ну и где он теперь, товарищ Чапай?" - вдруг пришла мысль в голову. От этой мысли в груди опять появилась какая-то тупая надсадная боль, а руки начали опускаться сами собой. Петька чуть не заплакал от злой досады, но тут его чуткие уши услышали за самой спиной дикий рев мотора и он понял - поздно плакать.
- Прощайте, товарищ Чапай! - вскрикнул он, подняв голову. В ту же секунду его осыпал целый дождь грязных брызг. Петька нелепо забарахтался, как подбитая утка, закашлялся и замотал головой, пытаясь справиться с водой, попавшей во все отверстия головы. Вдруг он почувствовал, как его подняла чья-то тяжелая рука, бросила на что-то мягкое и... знакомый до боли голос произнес:
- Щас я тебе покажу, как с товарищем Чапаем прощаться! Дезертировать-таки удумал, негодник?
Окончательно перестав понимать, где он - в воде, на земле или в космосе (неужто инопланетяне опять свой кинетический луч включили?) - Петр протер глаза и с удивлением увидел, что он сидит в автомобиле. Впрочем, сначала он увидел сидящего за рулем Чапая. Живого и здорового. И давившего газ на всю катушку.
- Т-т-товарищ Чапай, - сказал Петька, непонятно, то ли спрашивая, то ли утверждая. И заикался он явно не от купания - вода в реке была теплая.
- Он самый, - подтвердил Чапай. - Али не признал? А давеча вроде бы вспоминал. Или мне показалось?
- Товарищ Чапай?! Так вы живой?!! Но... Но я же видел, как вас снаряд...
- А что мне сделается? Я спрыгнул, а снаряд мимо пролетел. Запомни, Петька - не сделали еще такого снаряда, который бы Чапая взял! Верно тебе говорю. А то, что ты там видел... Так мало ли что ты видел. Я вот помню, как ты Фурманову во всех подробностях расписал, как я в Урале потонул, а потом про это столько анекдотов пошло, что до сих пор помнят.
- Ну так... Вы ж тогда действительно ко дну пошли!
- Как пошел так и вышел! Лучше объясни, какого черта ты к реке побежал от интервентов? Тебя ж здесь как куропатку подстрелить могли!
Петька от возмущения даже задохнулся.
- Я?! Я?!!! Я побежал? Да вы же сами мне, товарищ Чапай, руками махали. Беги, Петька, беги!
- Что ты тут придумываешь? Я тебе наоборот, показывал, что туда бежать нельзя - на реке тебя голыми руками брать можно.
Петр начал дрыгать ногами, не зная, как лучше выразить свое возмущение. Вода из сапогов полилась на пол.
- Ты это, Петруха... поаккуратнее... Поменьше ножками сучи. А то вещь попортишь, а она нам еще пригодится.
- Погодите... а где вы автомобиль достали?
- Как где? В городе. Их там полно. Хотел лошадь - вещь все-таки привычнее. Так я не знаю, во что Гадюкино превратили - ни одной конюшни! Наверно, спалили как в прошлый раз...
- А... вы что же, водить умеете?
- Не умею, Петр. Но когда Родина сказала отбиваться от врага - пришлось научиться! К тому же ты мне сам показывал, как это делается.
- А... это когда мы на день рождения Фурманова за город кататься поехали?
- Ну да. Такое, знаешь ли... кхм... не забывается. А теперь, Петр, хватит праздных разговоров. Дело надо делать. Враг еще не добит...
Побитый, но еще довольно бодрый фольксваген-жук мчался кругами, действительно походя на блестящего жука с полукруглыми крыльями. Впереди показалась танкетка.
- Вот, вот, Василь Иваныч, - запрыгал на сиденье Петька, рискуя продавить пружины, - вот он меня удавить хотел, вражина!
- Он хотел, так ты ему и отомстишь, боец, - деловито сказал Чапаев и, обогнав танкету, пристроился у нее сзади. Петька, раскрыв дверь в мгновенье ока вспрыгнул на броню. Танкетка заерзала, не понимая, что происходит.
- Сейчас ты узнаешь, как над героями изгаляться, - мстительно сказал Петька, вырывая страницы из "Устава полевой службы РККА"...
Через десять минут все было кончено. Забитые скомканными листами выхлопные трубы заблокировали работу двигателя. Танкетка замерла на месте. Петр деловито выцедил автомобильным шлангом топливо на танкетку, отошел и, прикурив от маузера комдива, поджег последний листок, бросив его на броню. Танкетка запылала и через несколько секунд взорвалась с громким грохотом. Из машины за этим, расположившись на заднем сиденье, покровительственно наблюдал за этим комдив.
- Ну что же, Петр, неплохо. Откровенно неплохо. Кое-чему ты, гляжу, научился.
- Вашими молитвами, что называется, Василь Иваныч. Ну, куда теперь?
- Да вроде все, Петька. Я тут парочку великанов сам на свалку истории отправил. Значит, враги кончились. Поехали, в город. Поищем гражданское население Гадюкино, известим его о восстановлении советской власти.
- Хорошая идея. Чур, я поведу!
- Я тебе щас дам, чур! Где должен быть командир при торжественном вступлении в город? За рулем! А ты - на втором сиденье, как и положено. И без всяких чуров!
- Ну, так всегда... - пробурчал Петька, но послушно пересел на второе сиденье.

***
Фоксваген, постукивая давно несмазываевыми деталями, медленно ехал про улицам города. Чапай и Петр внимательно осматривали черех окна мостовые. Гражданского населения в Гадюкино не наблюдалось. Да и Гадюкино стало какое-то... незнакомое. Петька недоумевал, куда делся сельсовет, банька, пасека... магазин, наконец. Чапай тоже даже приблизительно не знал, куда он едет, но, как и положено командиру, с суровым видом ехал куда-то вперед. И как оказалось, ехал верно. Фольксваген медленно выехал на большую круглую площадь с очерченным белым кругом, в котором на высоком флагштоке развевался незнакомый флаг - зеленый, со странной буквой, похожей на Т. Чапай остановился прямо у флагштока. Герои вылезли и, здрав головы, начали изучать флаг.
- Что-то незнакомый флаг, Василь Иваныч... У беляков такого вроде не было... Чей это, как думаете?
- А шут его знает... Вроде бы не американский... Хотя американский как выглядит, я не помню. Может, немецкий? Тут, судя по технике, немцев просто до черта.
- А может, Василь Иваныч, пока мы с инопланетянами разбирались - у нас и флаг советский сменился?!
- Ты чего несешь-то, Петруха? Какой-такой новый флаг? Советский флаг - это всегда большое красное знамя! Кумач - это всегда советский флаг!
- Ну как же, Василь Иваныч, всегда? А тот китайский, который мы с вами видели?
- Так то разве кумач?! То была китайка!
И тут... опять... опять... опять... за целый день послышался хорошо знакомый рокот. На площадь медленно и неуклюже въезжал огромный квадратный Шерман, похожий нак представительного, неоторопливого сенатора в тройке и с дорогой сигарой во рту. Не сговариваясь, оба героя - комдив и ординарец - юркнули в фольксваген. Чапаев спешно начал заводить мотор.
- Заводите, Василь Иваныч, заводите!
- Да не кричи ты так... Я и завожу.
- Ну так... заводите!
- Я и завожу!
- А что ж не заводится?!
- Откуда я знаю!
- А если... если не заведем?
- Тихо!!! - вдруг во все горло закричал Чапаев и, схватив Петьку за загривок, пригнул ему голову. И пригнулся сам.
Петька затих от неожиданности. Через несколько секунд он осторожно спросил:
- Василь Иваныч... А что это вы делаете?
- Тихо, Петька, тихо. Прикинемся хламом. Пусть танкисты подумают, что мы просто мирный советкий... фольксваген. Стоим, ржавеем, никого не трогаем...
Чапаев осторожно поднял голову. Шерман действительно не обращал на застывший у древка автомобиль никакого внимания. Он проехался по площади и встал неподалеку как почетный караул. Чапаев снова начал дергать ключ. Двигатель сипел, но упорно не желал заводиться. Чапаев продолжать крутить ключ. Он был весьма спокоен, и только усы его как-то поникли, а на лбу появилась испарина.
- Вы это... не беспокойтесь, товарищ Чапай... Он же нас не видит... пока.
- Не беспокоиться... не беспокоиться... Спасибо, Петенька... Кто бы говорил... Вот когда доедем... до Якутии... вот тогда... я... успокоюсь... - говорил Чапай, раз за разом поворачивая ключ.
И тут случилось самое страшное. Танк дернул башней. Он еще даже не повернул ею. Но оба героя в машине поняли еще до того, как Шерман развернул ствол что он их обнаружил. Рация ли это была или вдруг Шерман что-то вспомнил - было уже неважно. Башня стала разворачиваться. Она поворчаивалась какие-то секунды, но оба героя, расширив глаза, видели это как в замедленной съемке. За это время Петька некстати вспомнил, как они с Чапаем отбивались от похожего броневика на чердаке, пожалел о загубленной молодости, с тоской вспомнил Анку, посмотрел кино из кадров своей жизни, понадеялся, что похоронят их на Красной площади и позлорадничал, что Фурманову теперь придется класть каждое 7 ноября цветы на его могилу.
Чапай же в досаде пнул автомобиль, выругал его такими словами, которые может знать только командир Рабоче-Крестьянской Красной Армии и в сотый раз повернул ключ.
Такие чудеса бывают только